«Участковый для начальства — это тля»

Майору полиции Яне Кирилловой из Челябинска 41 год, она улыбчивая блондинка с ярким макияжем в черном коротком платье с оборками. «Хоть это была и сложная профессия, но говорили, что дадут квартиру. Я подумала: даже если я буду рисковать своей жизнью, нас государство обеспечит жильем», — так она объясняет, почему в 2004 году ушла с должности инспектора по делам несовершеннолетних в участковые уполномоченные.

Тогда же, в 2004-м, Кириллова встала в очередь на получение собственной квартиры. Яне и двум ее маленьким детям предложили служебную «однушку» в недавно построенном доме на улице Российской. «Сказали, что больше квартир нет, но потом, в будущем, они обязательно мне дадут другую, потому что мы разнополые с сыном, — вспоминает она. — После рождения дочери я стала писать, чтобы мне расширили жилье, но мне постоянно отказывали. Я жила в этой квартире и думала, что, если я проживу в ней 10 лет, то спокойно возьму и оформлю ее в собственность. Я вообще была на сто процентов уверена, что без жилья никогда не останусь. У меня же, получается, 25 лет стаж». 

С 2013 по 2018 год Яна была старшим участковым Паркового — довольно опасного микрорайона на окраине города. Здесь ее до сих пор многие знают. «Яна Михайловна у нас тут как яркая звездочка работала, всегда была на виду, — вспоминает местная жительница Ольга. — Она настолько не боялась преступников, наркоманов — она мужиков хватала за руку». 

В 2016 году Яна Кириллова победила в конкурсе «Народный участковый» и стала лучшим участковым Челябинской области. О ней писали местные СМИ, приглашали на телевидение — тогда ее называли «блондинкой в погонах, грозой всех хулиганов». На тот момент у нее уже были медали за отличие в службе второй и третьей степени и премия за раскрытие тяжких преступлений по горячим следам.

Этим летом Кириллова решила, что 20 лет на службе ей достаточно, и 12 августа написала рапорт об уходе на пенсию. А 24 августа суд вынес решение по иску мэрии Челябинска о выселении из служебной квартиры пенсионера МВД, бывшего коллеги Кирилловой Рустама Валиулина, проработавшего в МВД 20 лет. Кириллова забрала свой рапорт и вернулась на службу, чтобы попытаться помочь сослуживцу. Он, как и десятки других участковых, служивших в Челябинске до пенсии, рискует остаться без крыши над головой. 

Яна собрала бывших полицейских и начала кампанию по возвращению им жилья. На сегодняшний день они записали уже два обращения президенту России Владимиру Путину и министру внутренних дел Владимиру Колокольцеву с просьбой повлиять на ситуацию. Им никто не ответил. 

«Хочется, чтобы государство нас пожалело»

Во дворе дома 63б на улице Российской ранним утром в субботу — сход бывших участковых, которые могут потерять свое жилье. Яна Кириллова собрала их, чтобы обсудить дальнейший план действий. 

В блеклой десятиэтажке с выкрашенными в веселый розовый цвет подъездами сейчас живут 15 семей участковых, оказавшихся под угрозой выселения. Дом достроили в 2008 году по заказу ГУВД Челябинской области (теперь ГУ МВД по региону). Жилье в доме выдавали в основном сотрудникам правоохранительных органов, из 160 квартир 15 выделили именно для участковых. Другие сотрудники МВД за прошедшие годы смогли приватизировать свои квартиры, потому что они находились в социальном найме (вид аренды жилья, когда арендодатель снимает жилплощадь не у частного лица, а государства по более низкой цене и с перспективой приватизации. — Прим. ред.). С жилищами участковых всё оказалось сложнее: согласно выпискам из реестра, собственник квартир — городской муниципалитет, и до сих пор помещения находились в служебном найме (вид аренды жилого помещения на время прохождения государственной службы. — Прим. ред.). Теперь муниципалитет подает иски против ветеранов МВД и требует, чтобы они покинули квартиры, принадлежащие городу. 

После первого видеообращения к Путину и Колокольцеву, записанного 6 сентября, челябинских участковых пригласили на встречу с руководством местного УМВД и города. Туда же зачем-то позвали и других полицейских со всего города, которых проблема выселения из служебных квартир не касалась. Собрание прошло напряжено: ничего, кроме переоформления жилья в коммерческий найм, бывшим сотрудникам полиции не предложили. 

Многие участковые, по их собственным словам, шли на службу в девяностых и двухтысячных именно потому, что нуждались в жилье. Бывшие полицейские рассказывают, что ипотеку им банки не одобряли: зарплата была невысокой и не впечатляла кредиторов. Жилплощадь от государства была единственной надеждой. 

По закону сотрудник полиции, имеющий стаж службы в органах внутренних дел не менее 10 лет, имеет право на получение выплаты на покупку своего жилья. В 2020 году 1313 пенсионеров МВД, в том числе семьи погибших сотрудников, получили такие компенсации в размере около семи миллионов рублей каждому. Сейчас в очереди на выплату стоят около 90 тысяч сотрудников полиции. Никто из тех, кого сейчас выселяют в Челябинске, денег от государства не получил, многие значатся в списках уже много лет. И, судя по всему, очередь до них дойдет не скоро, потому что их места в списке — даже не среди первых десяти тысяч. 

Другой вариант — встать в очередь на получение уже готового жилья. Общероссийская очередь из полицейских, по оценкам экспертов, рассосется не раньше чем через 80 лет. Если челябинские участковые проиграют суды о выселении, идти им будет попросту некуда.

«Я в администрации сказал, что буду жить у них в фойе», — говорит бывший участковый Виктор Байдюк. Он вышел на пенсию в 2018-м, после 27 лет службы. Байдюк вспоминает, что 13 лет назад на вручении ключей от квартиры в администрации Челябинска ему сказали: «Квартира будет ваша, можете там распоряжаться». Но в приватизации бывшему полицейскому отказали. «Я даже и не думал, что нас так вышвырнут, — сокрушается Виктор. — Нам некогда было думать о квартире: людей на участках не хватало, я обслуживал три участка. Раз ее [квартиру] дали, значит, должна была стать моей. В кредит купить квартиру никогда не было возможности».

 Байдюка поддерживают его коллеги, шумят вразнобой:

— Ощущение — как наплевали на нас, бросили.

— Обидно еще, что тот, кто работает на земле, ничего не имеет. А тот, кто сидит в кабинете, протирает штаны, получил [жилье] в собственность.

Молчит на сходе участковых только Вадим Синицин, майор в отставке. Он отслужил 23 года на должности участкового уполномоченного, вышел на пенсию в 2013 году. Недавно ему прислали иск о выселении из квартиры на улице Доваторов, которую выдали в 2008 году: «Говорили, в течение 10 лет после выслуги квартира будет за нами». 

Синицин рассказывает, что с детства хотел быть военным: «Трудно сказать, почему: как девочка хочет быть мамой, так мужчина хочет быть солдатом». 

Он начал службу в 1997 году, «когда был полностью развал страны». «Нашими, вот этих людей, силами из того говна сделали нормальную страну, — вспоминает майор. — Детей собирали беспризорных по подвалам, по вокзалам, бомжей собирали, как-то пристраивали, народ был бедный, кругом наркомания. Опасно было — и ножи [в коллег] втыкали. Через не могу навели порядок в стране».

Через восемь лет после выхода на пенсию майор Синицин надевает полицейский китель на День полиции и День участкового. Говорит, дети гордятся тем, что он служил. Сын как раз собирается в армию. До судебного иска рвался туда, но «сейчас уже настороженно [относится] — начинается неверие в наше государство». 

— Обидно что дети начинают не доверять.

— А вы еще доверяете? 

— Я доверяю пока еще. Я все-таки офицер. 

А вот Лидия Минваева, мать троих детей и жена бывшего участкового, который перевелся работать в другую структуру, властям уже не верит. Она тоже пришла во двор своего дома поддержать бывших участковых. «Мы разочарованы не только в своей службе — в принципе во всем, — говорит Лидия. — Даже [перед тем, как] идти на выборы (встреча с бывшими участковыми и членами их семей проходила накануне выборов в Государственную Думу. — Прим. ред.), теперь тщательно думаем, за кого. Эта ситуация изменила наше мнение».

После того как муж Лидии ушел с должности участкового, им тоже пришел иск о выселении: «Дети спрашивают, что происходит. Объясняем как есть: нас выселяют. Я думаю, не только наши дети, но и вся молодежь, глядя на нас, начнет задумываться, стоит ли верить власти, идти на службу».

Муж Лидии пошел работать участковым именно ради квартиры: тогда у них родился первый ребенок, а денег на покупку жилья не было: «Муж родился 10 ноября, всегда говорил: „Я родился в День милиции, значит, я должен быть милиционером“. Это была его мечта. Жалко его труд. В итоге все насмарку, получается? Хочется, чтобы государство нас пожалело».

«Приватизация служебного жилья — это право сильных»

В отличие от челябинских участковых, начальнику ГУ МВД России по Челябинской области Андрею Сергееву есть где жить. Его дочерям удалось приватизировать служебную квартиру МВД, а сам Сергеев и его супруга обзавелись собственным жильем. 

Переехав в Челябинскую область в 2014 году, Сергеев сам стал «нуждающимся в жилье». Как следует из его антикоррупционной декларации, сначала он поселился в квартире площадью 170,2 квадратного метра на правах пользования. В Челябинске несколько квартир с такой площадью — одна из них находится в доме № 25 на улице Образцова. Квартира принадлежит Челябинской области и находится в оперативном управлении у структуры правительства Челябинской области.

Через год Андрей Сергеев переселился в другую квартиру — площадью 151,5 квадратного метра и, судя по декларации, продолжал пользоваться этим жильем как минимум до 2018 года (в 2019–2020 годах МВД не публиковало декларации руководителей региональных управлений). 

Кроме того, главный полицейский Челябинской области стал собственником квартиры площадью 104,1 квадратного метра («Важным историям» не удалось выяснить, где именно она находится), а его супруга Лариса Сергеева в январе 2020 года приобрела 99,5-метровую квартиру в новом жилом комплексе «Башня Свободы» на улице Свободы в Челябинске рыночной стоимостью около 14 миллионов рублей. 

В 2006 году семье Андрея Сергеева удалось приватизировать служебную недвижимость в Новосибирской области, где раньше работал полицейский. Квартира площадью 65,2 квадратного метра на улице Бориса Богаткова находилась в оперативном управлении у ГУ МВД по Новосибирской области. Судя по всему, Андрей Сергеев получил ее как сотрудник управления, а затем приватизировал, оформив на двух несовершеннолетних дочерей — Екатерину и Полину. Они не работают в системе МВД и вряд ли могли бы получить эту квартиру без помощи отца.

Оформление служебных квартир на близких родственников — распространенная схема. Жилищный кодекс России запрещает приватизировать больше одной квартиры на человека. Поэтому чиновники, воспользовавшись законным правом приватизации, зачастую получают служебные квартиры еще и на членов своих семей, чтобы впоследствии оформить казенное жилье в собственность. 

«Приватизация служебного жилья — это право сильных, — объясняет Алексей Федяров, глава правового департамента фонда „Русь сидящая“ и бывший следователь. — Участковые к сильным не относятся. Я знаю прокуроров, которые приватизировали жилье в нескольких регионах, где они работают. К ним нет вопросов абсолютно ни у кого».

Среди клиентов Федярова много пенсионеров МВД, которые, выйдя на пенсию, столкнулись с квартирным вопросом: «В 99,9 % случаев это люди, которые спрашивают по поводу служебных квартир. Пришел участковый, через какое-то время получил какую-то комнатенку, а если повезет, то квартирку небольшую. Отслужил, идет на пенсию ближе к 50 годам — а эту площадь у него отнимают. Человек спрашивает, что делать. Чаще всего ничего не сделаешь в этой ситуации. Участковые, полицейские низшего звена, всегда будут кормовой базой. У одного взяли эту халупу — другому отдали. Для прокуроров купят новое, для участковых не купят».

Бывший следователь говорит, что участковые — самая неблагодарная должность в правоохранительной системе. Но в то же время участковые и сотрудники уголовного розыска, по словам Федярова, — ключевые люди в системе. Именно они влияют на профилактику правонарушений и раскрытие преступлений. 

В России сейчас раскрывают чуть больше половины преступлений (52 %), около миллиона случаев в год остаются нераскрытыми. Среди основных причин генеральный прокурор Игорь Краснов, выступая в Совете Федерации, называл задержки с первичным расследованием и промедление с приемом заявлений о преступлениях.

«У нас сейчас по кражам раскрываемость вообще около 30 %, это исторический минимум, — возмущается Алексей Федяров. — Мы хуже, чем в девяностые, раскрываем преступления. Почему? Потому что „в загоне“ участковые и уголовный розыск». Участкового с его текущим списком обязанностей Алексей называет «ментом отпущения», на которого сваливают всю грязную работу. 

«По большому счету, участковый должен знать свой район и работать над тем, чтобы в его районе не было правонарушений, — говорит Федяров. — Но участковый занимается всем, что взбредет в голову его многочисленному начальству. Я уверен, тех, кто дает указания участковым, в разы больше, чем самих участковых».

Приказ МВД России официально не устанавливает, сколько человек может проживать на участке, подотчетном участковому. По нормативам это около трех тысяч человек, в реальности же на участке обычно живут шесть-семь тысяч. Участковых не хватает, и, как правило, они обслуживают несколько участков. При этом у участковых нет служебных автомобилей, им не положена криминалистическая техника для сбора данных (фотоаппараты или камеры), часто они сами покупают бумагу для принтера. Доступа к оперативным базам у них тоже нет. Участковый уполномоченный отвечает за общественную безопасность, но делает это, по словам Алексея Федярова, с помощью подручных средств: «Для того чтобы элементарно получить какую-то информацию на человека, прибывшего в район, ему нужно идти к операм. Даже в службе безопасности банка гораздо более неформально и эффективно могут подойти к этому вопросу». 

У российских участковых почти нигде нет нормальных кабинетов для приема посетителей. А самое главное — нет времени. «Мне сложно представить, как они ходят по квартирам, общаются с этими „семейными боксерами“, с алкоголиками, с потребителями наркотиков. Чаще всего это физически неподготовленные люди, потому что у них даже времени нет заниматься физической подготовкой, — подчеркивает Федяров. — Не знаю, на чем они держатся: на остатках страха, может быть, — перед формой, перед мундиром. Уважения-то к ним давно уже нет».

Карьерного роста у участковых тоже нет: чаще всего они приходят в правоохранительные органы и выходят на пенсию участковыми. Для любого вышестоящего начальства «участковый — это тля», объясняет внутреннюю иерархию Алексей Федяров: «Никто не обязан держать обещание либо обязательство по отношению к тем людям, которые никоим образом не могут ответить. Так относится к участковым государство, так относится к ним полицейское руководство». 

При этом Федяров считает, что люди, идущие на службу в полицию, не должны питать иллюзий: «Если ты по собственной воле поступил в МВД, тебя и кидают. Жаловаться на то, что наперсточник в конце игры поступил с тобой нечестно? Так он тебя всю игру обманывал. Ты же знаешь, кто такой наперсточник! Ты был частью этой системы. Что жаловаться на систему тогда? Надо было уходить раньше. Если не можешь изменить систему, уйди из нее, начни менять себя».

Алексей Федяров уверен, что сейчас люди не заступятся за участковых и не выйдут ради них на улицу — «они сами за 30 лет сделали для этого всё».

Солдаты правопорядка

Рамиль Ишаев узнал, что его бывшие коллеги могут остаться на улице, увидев их видеообращение в интернете. Он капитан в отставке, 20 лет проработал участковым в Челябинске, но не получил даже временного служебного жилья. Все годы службы Рамиль мотался по комнатам в общежитиях, которые находил самостоятельно. Поэтому теперь он присоединился к инициативной группе бывших полицейских. 

Ишаев приехал в Челябинск из Курганской области. По профессии он преподаватель физкультуры, 12 лет отработал в школе, но в 33 года решил попробовать себя в милиции, о чем давно мечтал. «Я три года служил в военно-морском флоте. Нравится мне военная служба, форма… Никогда не проходил в форме мимо кого-то, за всех заступался», — вспоминает Рамиль. 

Начал он с работы в патрульно-постовой службе, а потом узнал, что участковым обещают квартиры, и захотел перевестись. Переводить Ишаева согласились с одним условием: либо он отрабатывает еще три года, либо едет в командировку в Чечню, где тогда, в 2002 году, была в самом разгаре война. «Я с удовольствием быстренько поехал, чтобы отпустили меня в участковые, чтобы получить мне жилье, — вспоминает Рамиль. — Было не страшно: ни семьи, ни дома — нечего терять было». Но и после командировки в горячую точку государство не выделило ему квартиру. 

«Были вызовы, [где] и с ножом нападали, но я никому не рассказывал, — вспоминает Рамиль свою работу в Челябинске. — Обошлось — и слава богу. Бывало, и кровь сдавали коллегам, на которых нападали. Такое бывает и в мирное время, не обязательно на войне. Не страшно — привык». Среди самых нелюбимых вызовов — «скоропостижки»: участковые первыми приезжают на любую смерть в районе, чтобы зафиксировать, что она не была насильственной. Большинство трупов Рамиль фотографировал на свой телефон. 

Однажды во время обхода участка Рамиль познакомился с девушкой. Говорит: «Встретил свою любовь, сошлись, свадьба была». Но всё испортил квартирный вопрос: у Рамиля жилья не было, у его жены была небольшая комнатушка, где она жила с мамой и ребенком. «Почему я один? Семью же не приведешь никуда. Полных 53 года — так и остался». На пенсию Ишаев вышел пару лет назад, всё так же участковым: без юридического образования он не смог подняться выше по карьерной лестнице. 

После ухода со службы Рамиль все-таки начал судиться за свое право на жилье. Районный суд в Челябинске он проиграл. Капитан вспоминает, как судья сказал ему: «Мы бы дали жилье, если бы у тебя дети были инвалиды или сам ты был бы ветеран боевых действий Афганистана». Недавно бывшего участкового выселили из последнего общежития, где он был прописан.

Сейчас капитан в отставке стал разнорабочим: «в садах у богатых людей землю копает». Он не считает, что зря потратил свою жизнь на службу отечеству, и рад, что «выслужил себе» хотя бы пенсию в 20 тысяч рублей. 

Мы с Рамилем идем к набережной реки Миасс, где в 2013 году на месте заброшенного сквера установили мемориал «Солдатам правопорядка» — в память о полицейских, погибших при исполнении. «Свою лепту немножко внесли, кто сколько мог», — рассказывает Рамиль, который тоже «скидывался» на памятник стоимостью 20 миллионов рублей. На постаменте стоит бронзовый воин, рядом с ним — ребенок. По бокам — мраморные стелы с именами 232 служивших в правоохранительных органах челябинцев, которые погибли с 1918 по 2011 год.

В семь часов вечера темнеет, скульптурная композиция освещается розоватым светом ламп. Рамиль подходит ближе к высоким, в три человеческих роста, плитам. Водит пальцем по золотистым выпуклым буквам и приговаривает: «Этот погиб при исполнении служебного долга в Аргуне. Вот Лебедев Андрей… С нашего Советского райотдела тоже есть... Я даже ездил к родителям, просили в отделе кадров подарки завезти на день милиции».

P. S. 29 сентября один из протестующих участковых, Дмитрий Кириченко, выиграл первый иск: суд отказал мэрии в его выселении из служебного жилья. 

При участии Романа Романовского

Редактор: Александра Зеркалева

Обновление от 10 ноября 2021 года

В октябре скончались двое участковых, которые участвовали в подаче коллективной жалобы о выселении их из служебного жилья, а также записывали видеообращения: 19 октября скончался бывший участковый Сергей Дымков, 26 октября умер замначальника участковых Иван Савельев. Обоим было меньше 50 лет. Комментируя смерть полицейских, в ГУ МВД по Челябинской области заявили: версия, что участковые умерли на фоне стресса от общения с управлением собственной безопасности по поводу судов с мэрией, не соответствуют действительности. По их версии, Дымков и Савельев даже не участвовали в подаче коллективной жалобы. Их коллеги говорят другое. Оба полицейских стояли в очереди на квартиру с середины 90-ых. Оба подписывали коллективную жалобу и участвовали в записи видеообращений к Путину и Колокольцеву. А уже после гибели полицейских к их вдовам приезжали сотрудники управления собственной безопасности МВД — требовали опровергнуть информацию о смерти из-за квартирного вопроса, рассказала «Важным историям» Яна Кириллова.