«Кто им дружить с нами не дает?»

В начале апреля СМИ и независимые расследователи из команды Conflict Intelligence Team (CIT) сообщили о беспрецедентной с 2015 года концентрации военной техники на границе с Украиной: в Ростовской, Воронежской областях и в Крыму. Эксперты британского агентства Janes, специализирующегося на аналитике военной и транспортной сферы, подсчитали, что Россия стягивает на границу минимум 14 подразделений и несколько ракетных комплексов «Искандер». О появлении четырех тысяч российских военных на границе писала и американская газета The New York Times. 

Министерство обороны России объяснило передислокацию военной техники плановыми мероприятиями в рамках учений в Южном военном округе. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков в ответ на вопросы журналистов о военных вблизи украинской границы заявил, что вооруженные силы России никому не угрожают и будут находиться на границе «так долго, насколько это будет признано целесообразным нашим военным руководством и верховным главнокомандующим». А вскоре после этого министр обороны Сергей Шойгу заявил, что внезапные учения в разных регионах были проверкой боевой готовности войск Западного и Южного военных округов в ответ на «угрожающую военную деятельность альянса» (НАТО. — Прим. ред.).

Обеспокоенность перебросом военной техники выразили даже власти США. Журналисты «Важных историй» отправились в Воронежскую область, откуда поступало больше всего свидетельств очевидцев, чтобы узнать у местных жителей, обеспокоены ли они, а еще что они думают о возможном военном конфликте и что волнует их больше, чем соседство с танками и военными машинами.

«Не волнуйтесь из Москвы — всё у нас в порядке»

Шестого апреля житель Воронежа выложил в своем тиктоке видео: колонна бронетехники едет по федеральной трассе неподалеку от города. Восьмого апреля другой местный житель снял колонну военной техники в сопровождении полицейских с мигалками в поселке Воля неподалеку от Воронежа, где расположена железнодорожная станция. 

До границы с Украиной от Воли 300 километров. Здесь живут около восьми тысяч человек, на въезде стоит большой деревянный крест. Дети с родителями идут из школы через мост над железнодорожной станцией. Спрашиваем местную жительницу с сыном, что у них в поселке говорят про технику. На вопрос молниеносно отвечает ребенок:

— Война будет!

Мать поспешно хватает сына за руку:

— Границу охранять! Это не война, они просто предотвращают ее. Да даже если и что [случится], здесь у нас защита будет крепкая. 

Еще на прошлой неделе многие дети из поселка бегали смотреть с моста на настоящие танки. Туда же бегал и внук Веры Алексеевны, чьи окна выходят прямо на железнодорожную станцию. Я познакомилась с Верой Алексеевной, прочитав ее комментарий под одним из постов в местном паблике: «Кто хочет увидеть [военную] технику, приезжайте к нам на станцию, я это вижу из окна каждый день». 

— Самое главное, что дети это увидели: танки, БТР, — говорит она. — Для школьников это было всё интересно. Поднимаются на мост — какой обзор! Детки снимали на телефон — как же, маме показать, мама же на работе. Я же вижу в окошко.

Вера Алексеевна живет в поселке у станции всю жизнь. Время она определяет по проходящим мимо поездам: легкий товарный не ощущается, а если чуть груженый, «вы будете как на танцах». 

Изнутри стены ее небольшого дома раскрашены яркими полосками и звездами. Женщина говорит, что в 2004 году, когда на канале ТНТ начал выходить «Дом-2», ее сын раскрасил дом в стиле любимого телешоу. Вера Алексеевна рассказывает, что сыновья у нее «рукодельные»: она сидит на табурете, который один из них сделал своими руками. На холодильнике у хозяйки дома висит магнит с красноречивой надписью: «Россия такая страна, которая ничего не боится». 

— Сказали, что учения, — рассказывает Вера Алексеевна о военных, недавно появившихся в регионе. — Но я человек такой — боюсь. Мне и ребят, солдатиков, очень жалко. Они уже две недели практически здесь. Я сама спросила у солдатиков: «Ребята, вы откуда?» Они сказали, что с севера. Они тут у нас в магазин бегали, кушать-то им хочется.

Она вспоминает, как лет шесть назад, незадолго до начала вооруженного конфликта на востоке Украины, когда в Воронежской области тоже фиксировали много военной техники, выкладывала в «Одноклассниках» фотографии, сделанные из окон, с техникой, которую гнали через поселок: 

— Это сегодня нет поезда и солдатиков. Так они стояли напротив моего дома дня два-три назад. Говорят, везут их в часть, в палатках там ребята находятся. Граница далековато от нас. У нас здесь никаких военных действий быть не может. Вы не волнуйтесь из Москвы — всё у нас в порядке.

Мы идем дальше гулять по поселку. На кафе «Александровский сад» висит замок, рядом с магазином «Уют» говорим с Людмилой: они с мужем сидят в машине и смотрят тиктоки. Сама она родом из села неподалеку. Про военную технику в Воронежской области слышит впервые.

— Мы знаем, что не должно войны быть, — говорит Людмила. — Потому что Путин у нас умный мужик. Мне кажется, это никому не нужно. Мы, простые люди, не хотим войны. 

— А что будете делать, если конфликт всё же разгорится?

— Мать-родина скажет — пойдем воевать. Оденемся, подпоясаемся — и пойдем защищать мать-родину. Чего мы будем ждать, пока нас убьют?

Восемь лет назад в Воле наконец достроили новый храм, рядом раскинулось кладбище. В клетчатом весеннем пальто к нему семенит 82-летняя Валентина Митрофановна. У нее здесь похоронены муж, брат и еще трое родственников: 

— Техника? Не знаю, я одна живу. Да и меня это не касается — что будет, то и будет. 

— Может, мечта какая-то у вас есть? Чего хотите?

— Ничего, — отрезает Валентина Митрофановна. — Умереть. Одной тяжеловато.

«Едет и едет тягач — может, к бабушке за самогоном»

В ночь на седьмое апреля по селу Новая Усмань в Воронежской области примерно в 250 километрах от границы с Украиной провезли военный самолет — местные жители заволновались в социальных сетях, потому что на протяжении недели до этого смотрели на проходящие по городу колонны военной техники. Оказалось, что самолет — демилитаризованный тактический фронтовой бомбардировщик СУ-24М, который привезли, чтобы установить на местной Аллее героев рядом со списанными БТР и танком. Но были в сети и видеозаписи с действующей военной техникой. Например, в тиктоке появилось видео с колонной боевых машин пехоты (БМП) на танковых транспортерах. Колонна предположительно направлялась в то же село под Воронежем.

На новый самолет съезжаются посмотреть семьи с детьми и чиновники из местной администрации: ходят вокруг него, трогают шасси. Возле самолета мы встречаемся с Алексеем Сорокиным: он один из тех, кто написал в комментариях в местном паблике, что видел, как через село везли военную технику. Сорокин вырвался к нам с работы: на нем синий рабочий костюм в мазуте и сланцы. Алексей механик, чинит военную технику. 

— Вчера ночью танковозы видел, — рассказывает Сорокин. — Можно сделать вид, что учения идут. А хоть и не учения — что такого? Че, мобилизовать будут нас? Едет и едет тягач — может, к бабушке за самогоном... Они же тоже люди. 

Спрашиваю Алексея, радует ли его новая достопримечательность:

— Ну какая это гордость-то? Этому самолету уже лет сорок, его сняли с производства. Да, это гордость была лет тридцать назад, когда воевали в Афганистане. Теперь уже должны быть самолеты пятого поколения, а у нас их нет. Чем гордиться-то? Самолет вот нам порадоваться поставили. А зачем он нужен? Лучше дорогу какую-нибудь сделали бы. Народ ничего не может у нас ответить: у нас на бензин цены подняли — народ молчит. На пять лет пенсию подняли — миллионный город, хоть кто-то вышел? Сто человек вышло. Люди молчаливо терпят, как баранов стадо. Может, если сейчас совсем гайки затянуть — они не выдержат и с вилами пойдут.

— А вы выходите?

— Да я работаю не разгинаясь. Вот сегодня [только] пораньше приехал.

«Мы свечку ставим за здравие Путина и Шойгу»

Восьмого апреля журналист The New York Times Кристиан Триберт опубликовал спутниковые снимки полигона «Погоново», на которых видны сотни единиц военной техники. Журналисты предположили, что технику, проехавшую тысячи километров, свозят именно сюда. 

Полигон получил свое название в честь ближайшего озера, признанного памятником природы. С 2010 года здесь утилизировали неразорвавшиеся снаряды. После этого полигон начали использовать для военных учений и испытаний, на нем регулярно проводится конкурс военных летчиков, а также устраивают праздничные фейерверки. 

«Погоново» окружают леса, села и садовые товарищества. Мы приезжаем в одно из таких садовых товариществ: через лес от него раскинулись военно-полевой лагерь и общевойсковой полигон: слышны звуки техники, иногда по проселочным дорогам проезжают военные КАМАЗы и тягачи. 

Дачники приехали сюда на выходные провести субботник после зимы: кто-то подрезает ветви деревьев, кто-то сгребает сухую листву, кто-то обсуждает улов на последней рыбалке. Разговаривать на более серьезные темы настроены не все: большинство в ответ на наши вопросы говорит, что раз они не живут здесь, то и о военной технике в поселке судить не могут. Некоторые откровенно признаются: «Да насрать». 

На песчаной дороге, которая ведет к полигону, встречаем Зинаиду Федоровну: она живет в поселке круглый год. Пока мы разговариваем, мимо, поднимая пыль, проезжает военный КАМАЗ. Зинаида Федоровна не удивляется. 

— Часто, каждый день [ездят]. Учения! Сейчас передали — я по телевизору послушала — по всей России учения идут. Везде-везде сейчас военные начеку. Сейчас почему-то США, Украина, вот эти нелады, кого-то настраивают, что надо Россию обидеть. А Россия великая страна, и нас нельзя никак обидеть. Тогда всем достанется. Нас боятся! Мы никогда никого не обидели первые и не сможем. А им я не знаю, зачем это надо. Политика — это не для нас. И нам, обычным людям, от этого хорошо не будет: мы будем волноваться. 

— А вам самой здесь жить не боязно? 

— Нам как-то ничего, спокойно. Нас окружают военные — и нам хорошо. 

По дороге между садовым товариществом и поселком встречаем Ларису (имя изменено по просьбе героини. — Прим. ред.), которая прогуливается после завтрака. Лариса с ходу выдает:

— Очень хорошо живем, жаловаться не на что! Зарплату платят, лечат. Мне, детка, 74 года. Никакой техники, никакого волнения нет. Техника уже давно стоит, солдатики тоже — всё отлично. Никто не балуется. У нас здесь тишь и благодать. Всю жизнь были учения — они и будут. И молодец Путин, дай бог ему здоровья. Они защищают свой народ — Шойгу и Путин. Дай бог, чтобы они жили по сто лет, мы даже свечку ставим им за здравие. И должен Путин стянуть технику и показать, какая у нас сила. 

Во время нашего разговора открывается калитка, за которой жужжит дрель. 

— Так или нет? — обращается Лариса к женщине средних лет в короткой шубке. Ее зовут Елена, она из Воронежа, приехала на выходные. 

— А мы не поняли вообще, что происходит: ездит и ездит техника, — отвечает Елена. — Там все время какие-то учения проводят, поэтому мы думаем, что это снова они. Речи о том, что конфликт, никакой нет. 

— Пишут, что сейчас здесь самая большая концентрация техники с 2015 года.

— Вообще чем больше техники, тем спокойнее. И правильно, нас же защитят в первую очередь. Мы не верим, что вообще что-то начнется: Путин не даст. Он просто не позволит. Если уж до этого какая страсть была с этой Украиной (имеется в виду конфликт на востоке Украины, начавшийся в 2014 году. — Прим. ред.), мы уж тогда боялись, когда первый раз эту технику увидели, — и ничего не произошло, значит, и сейчас [для нас] ничего не будет. 

«Донбасс близко, но у них там своя жизнь»

Следующий населенный пункт в нашем маршруте — Семилукские Выселки, формально это микрорайон Воронежа, но живет он автономной скромной жизнью. Заасфальтированы здесь всего две дороги, остальные — насыпные. Местные жители говорят: мы не ощущаем себя Воронежем. Микрорайон тоже соседствует с полигоном.

На скамейке на детской площадке закинув ногу на ногу сидит мужчина в спортивной куртке. Это Игорь, рядом с ним, в кожаной куртке, с короткой стрижкой и миниатюрной сережкой в носу, — его жена Светлана. Рядом бегает их пятилетний сын. 

Жилище Игоря и Светланы стоит на окраине микрорайона, это обычный дачный домик, доставшийся им по наследству. 

— Деваться-то некуда — смиряемся, — говорит Светлана. — Все это неудобно, эти звуки [с полигона]. У меня маленький, ему два года, постоянно просыпается от шума, плачет. А кому жаловаться? Жаловаться-то некому. 

Старший сын супругов родился в 2014 году, тогда за окнами тоже шумела техника, «но не с такой интенсивностью», вспоминает Светлана: 

— [Тогда] самолеты иногда летали, а сейчас вообще кошмар. Началось все в конце марта. Ничего не объясняют — все в догадках. Кто-то говорит, учения, а так чтобы кто-то сверху объявил или по телевизору — не слышала. Это учения или подготовка к войне? Я не знаю, чего ждать. Мы боимся, что может война произойти, конечно. Триста километров [до границы] — а все равно страшно. Летом лес вырубали, не знаю, связано это с полигоном или нет. Раньше были грибы, а с тех пор, как тут активно начали тренироваться, много вытоптали, грибов нет. По лесу ходят и ездят военные.

Танки и «ихние махины», по словам Светланы, ездят прямо в 60 метрах от их дома. Я спрашиваю, как она относится к возможному военному конфликту. 

— Я сочувствую тем людям, которые живут в Донецке, боюсь, чтобы у нас этого не было. Хоть муж и говорит, что ничего не произойдет, у нас силы, — всё равно. Пострадает кто в первую очередь? Простые жители, бедные и несчастные.

У «бедных и несчастных» жителей, говорит Светлана, есть проблемы и более насущные, чем война в 300 километрах от них. Например, в их с Игорем доме нет канализации и нормального душа, за проведение газа они заплатили — но его еще не провели. Зимой греются от печного отопления, на сезон выходит 18 тысяч рублей за дрова — при общем доходе 20 тысяч рублей плюс детские пособия.

— Я, бывает, говорю: того не хватает, этого. А ведь есть люди, которые живут гораздо хуже, — рассуждает Светлана. — Какая у меня мечта может быть? Чтобы все были сыты, одеты, чтобы всего хватало. А чтобы сверх какие-то богатства — этого ничего не надо. И чтобы мир был, вот этой войны не было.

На соседней детской площадке гуляет с внуками Елена. Военная техника Елене не мешает. Проехали и проехали, говорит она. Ее, так же, как Игоря и Светлану, гораздо сильнее, чем война, волнуют другие проблемы:

— Работы здесь нет, садика нет: приходится [детей] за 20 километров возить. Автобус ходит раз в час. Депутаты перед выборами обещали садик, транспорт — их избрали, конечно. Но у нас здесь десятилетиями ничего не меняется. 

— А других можно было выбрать? 

— От нас мало что зависит: кого выбрали, того выбрали. А Донбасс близко, но у них там своя жизнь. У нас — своя. А что техника, это, может быть, и хорошо. Она нас охраняет. 

Когда мы выезжаем из микрорайона, дорогу охраняет военная полиция. За два дня мы не раз встретим ее и в других населенных пунктах под Воронежем. 

«Это нашего президента асфальт»

Больше всего свидетельств очевидцев о переброске техники было зафиксировано неподалеку от Масловки, микрорайона Воронежа в 12 километрах от центра, в черту города его включили в 2009 году. Местный житель снял видео неподалеку отсюда с военными танковозами. Расследователи CIT идентифицировали номера на тягачах: по их словам, они принадлежат не только Западному военному округу, к которому относится Воронеж, но и Центральному. 

Мы проезжаем мимо станции в пятницу, девятого апреля: рядом с перронами разбита палатка, стоят машины военной скорой, около железной дороги снуют солдаты. Через пару часов полиция перекрыла дорогу к Масловке, источники местного издания «Блокнот Воронеж» связали это с передвижением военной техники. 

В субботу военных на станции как не бывало. Военных журналист «Важных историй» встречает только в привокзальном туалете. Мы переходим по мосту над станцией и идем гулять по микрорайону. 

Окликаем пожилого усатого мужчину, который на своем участке возит щебень в тачке. Мужчину зовут Сергей; услышав о цели нашего визита в Масловку, он уверенно заявляет:

— Обсуждать нечего. Здесь полигон. Это круглый год. Они приезжают: отстрелялись и уехали. Это естественно. А технику гонят: они и на юг едут, и на север. Людей местных эта техника абсолютно не волнует. Ничего не волнует, всё прекрасно! Может, вы шпионы какие-то!

 — Пишут, что это самая большая концентрация техники на границе с Украиной с 2015 года.

— Ну да, привезли вот эти танки, самоходки. Они давно уже не возвращались. 

В возможность возобновления военного конфликта Сергей тем не менее не верит:

— Вот когда Чечня была — да, это было заметно [что переброска идет]: у нас окна чуть не вылетали, когда эшелоны шли с танками, грохот стоял, каждую ночь шли на юг. А сейчас не так! Никаких невиданных масштабов нет, ну привезли танки, штук 50. 

Сергей показывает нам на дорогу перед домом: 

— Вот этот асфальт знаете чей? Это нашего президента асфальт!

В 2010 году в Воронежской области полыхали лесные пожары, которые перекинулись на жилые дома во многих населенных пунктах, в Масловке сгорело 86 домов.

— Путин сюда приезжал после пожара, — продолжает Сергей. — Ям по колено тут было, тут вообще ничего не было, яма на яме. А он приехал — и осенью уже и асфальт, и по той, и по этой улице. Ну и чего плохого? Ну чем вот плохая жизнь? 

На соседней улице мы знакомимся с 33-летним строителем Алексеем, он приехал в Масловку по работе. Российско-украинский конфликт коснулся его напрямую: у его жены много родственников в Украине, в разгар войны их не пропустили через границу на похороны:

— К конфликту вообще отношусь плохо. Но если они перебазируются, то и правильно делают. Если натовские силы проводят учения, то ответ всегда должен быть. Меня это радует, что у нас армия в полной боевой готовности и всегда готова защитить ту страну, в которой мы живем и работаем.

— А чем живет Воронежская область?

— Да вообще Воронежская область живет! Все развиваются, все строятся, покупают новые дома, квартиры. Вы обратите на город Воронеж внимание. Я его помню, когда на улице просто грязь валялась. Так что всё хорошо на самом деле. А проблемы в основном у людей в головах: все эти мысли, что что-то не так происходит, что идем не по тому пути. На мой взгляд, люди не стараются, не хотят. Если бы хотели, можно было бы и работать, и развиваться, и жить. Мне как многодетному отцу хотелось бы, чтобы мои дети выросли в стране, которая благополучна, которая развивается. И чтобы они её не загубили.

Кто такие «они», способные загубить Россию, Алексей не уточняет.

В конце прогулки по Масловке мы доходим до местного кладбища. Неподалеку у частного дома работает Лола, уставшая пожилая женщина в красном клеенчатом пуховике. Она подметает улицу, а за забором заливаются воем ее собаки. 

— Меня военная техника не беспокоит, — говорит Лола. — Мне вот все равно, до балды. Не будет этой Украины — хорошо. Будет — будем жить дружно, тоже хорошо. Они сами виноваты. Кто им дружить с нами не дает? 

Редактор: Александра Зеркалева