Бутылка пива с отпечатком ладони. Как фальсифицируют уголовные дела в Рязани

Подсудимые, адвокаты, правозащитники и журналисты часто говорят о фальсификации уголовных дел, однако эти заявления редко получают отклик в российской правовой системе. 

За фабрикацию дела сотрудников правоохранительных органов могут судить по профильной статье о фальсификации доказательств (ст. 303 УК РФ ч. 2, 3, 4). По данным Судебного департамента при Верховном суде, по этим частям статьи в 2019 году в России приговорили всего 89 человек, большинство приговоренных получили условные сроки, штрафы или вовсе были освобождены от наказания. Другие статьи, по которым могут обвинить правоохранителей, на практике почти не используются или имеют слишком широкое применение — см. фактчек.

Также их могут обвинить по статьям о привлечении заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ), о незаконном задержании (ст. 301 УК РФ), о принуждении к даче показаний (ст. 302 УК РФ). На практике эти статьи почти не используются: по 301-й и 302-й статьям в 2019 году не было осуждено ни одного человека, по 299-й статье — всего двое. Наконец, по статье о превышении должностных полномочий (ст. 286 УК РФ) в 2019 году приговорили 1322 человек, но эти цифры не показательны, поскольку под определения статьи попадает слишком много разных преступлений, совершаемых чиновниками разного профиля.

Тем не менее иногда дела против сотрудников МВД все-таки доходят до суда. Так, в 2016 году рязанские оперуполномоченные и следователи сфабриковали уголовное дело о серии дачных краж: придумали и организовали само преступление, провели допросы только на бумаге, угрожали подозреваемому физической расправой и пригласили своих родственников и друзей в качестве понятых. Исполнители в конце концов понесли наказание, но начальство, которое, возможно, давало им указания, так и не привлекли к ответственности. «Важные истории» изучили материалы нескольких уголовных дел и рассказывают, как и зачем полицейские фальсифицируют преступления — и какие у этого бывают последствия.

Этот текст «Важные истории» публикуют совместно с «Медиазоной».

Шесть вилок, пять ложек, два самовара

В феврале 2016 года пятеро владельцев дач в деревне Секиотово в Рязанской области узнали, что их обокрали. Ничего ценного не пропало: с одного участка, например, взяли спецодежду и настольную лампу, с другого — два электрических самовара, с третьего — металлическое ведро, шесть вилок и пять ложек. Большинству пострадавших о краже сообщили по телефону сотрудники полиции, они же пригласили их проехать в участок и написать заявление. 

В пяти кражах с проникновением обвинили 41-летнего жителя деревни Насурово под Рязанью Валерия Морозова. Одним из главных доказательств против него стала найденная на месте преступления литровая бутылка из-под пива «Русское» с отпечатком его правой ладони. В ходе следствия Морозов признал вину — но в суде отказался от показаний и заявил, что дело было сфальсифицировано.

Так и было. В этом сознались как минимум двое участников тех событий: старший оперуполномоченный отдела угрозыска ОМВД по Рязанскому району Рязани Дмитрий Демин и оперуполномоченный того же отдела Антон Алпатов. Их признания есть в материалах уголовного дела, с которым ознакомились «Важные истории». Вот как, по их словам, происходило «преступление».

В январе 2016 года оперуполномоченные отвезли своего знакомого Валерия Морозова в отдел полиции. Морозов подходил для их целей, поскольку, по мнению полицейских, вел «антиобщественный образ жизни»: уже был судим и имел проблемы с алкоголем. В отделе полицейские, угрожая физической расправой, заставили его совершить несколько краж из дачных домов. Все вместе они направились в садоводческое некоммерческое товарищество (СНТ) «Кирпичник» в деревне Секиотово, где Морозов проник в пять дачных домов и похитил оттуда несколько случайных предметов. 

Установив личности собственников дач, Демин и Алпатов обзвонили их и добились, чтобы те написали заявления о преступлении. 11 февраля 2016 года Дмитрий Демин и старший следователь отдела МВД по Рязанскому району Сергей Тарасов поехали осматривать место происшествия. В тот же день Тарасов возбудил пять уголовных дел по факту краж. 

Сразу после этого Тарасов заболел, и дело передали 32-летней следовательнице того же отдела Ольге Иванченко. Демин и Алпатов рассказали Иванченко, что кражи Морозов совершал по их указанию. Иванченко ответила им, что ее задача — направить дело в суд в особом порядке: «тогда Морозов получит свой условный срок и никуда жаловаться не будет».

Вскоре после кражи Демин также поговорил с предположительно гражданской женой Морозова: она сказала, что Валерий не собирается признавать вину. Тогда оперативники решили «усилить доказательную базу». Третьего марта Демин купил пластиковую литровую бутылку пива «Русское» и приехал с ней к пункту приема металлолома, где подрабатывал Валерий Морозов. Демин предложил знакомому выпить, тот согласился. Пустую бутылку полицейский забрал с собой.

В начале марта следователь Ольга Иванченко вызвала Морозова к себе в кабинет и дала ему на подпись 13 документов: протоколы допроса и протоколы ознакомления Морозова и его защитника с постановлениями по делу. Адвоката при этом не было. В заранее составленных протоколах Иванченко указала, что Морозов признался во всех кражах. По словам Демина, эти документы Иванченко составила, «исходя из собственных мыслей и убеждений». В отдел Морозова привезли те же Демин и Алпатов: они вынудили его пообещать признаться в кражах, а потом отвели к Иванченко. Морозов же, несмотря на данное обещание, отказался подписывать документы. Тогда Иванченко пригрозила, что позовет в кабинет Демина с Алпатовым — и уж они-то заставят Морозова во всем признаться. 

Другие следственные действия Ольга Иванченко, согласно вынесенному ей позднее приговору, также провела с нарушениями: внесла ложные сведения в протоколы допросов, подделала подписи потерпевших, с двумя владельцами дач вовсе не поговорила, но составила протоколы их допросов. Одному из дачников, который поучаствовал в некоторых следственных действиях только на бумаге, Иванченко позвонила уже накануне собственного суда и попросила сказать, что все подписи в документах действительно ему принадлежат. Следователь объяснила, что планировала провести его допрос, но «сроки поджимали» — и ей пришлось расписаться за него. 

Пять правильных домов

В середине марта 2016 года следователь Ольга Иванченко, обвиняемый Валерий Морозов, оперуполномоченные Дмитрий Демин и Антон Алпатов, двое понятых, которых привел Демин, и эксперт-стажер направились в СНТ «Кирпичник», чтобы проверить показания Морозова на месте преступления. Стажер вел видеозапись проверки.

На место Морозов прибыл пьяным. Поэтому рассказать на камеру, из каких домов и как именно он воровал вилки и ложки, у него не получалось. Как позднее рассказывали участники событий, Морозов говорил сбивчиво и неуверенно, в деревне не ориентировался, не помнил, что именно и где похитил, путал дома, внезапно замолкал.

Ольге Иванченко пришлось взять ситуацию в свои руки. Следователь рассказывала Морозову, что и как он похитил: где выставил стекло, где перелез через забор, а где открыл калитку. После этого Морозов должен был повторять ее слова на камеру. Пьяный обвиняемый не мог запомнить, что ему говорили, Иванченко начинала на него кричать. По просьбе следователя стажер не менее пяти раз останавливал и возобновлял видеозапись. 

Иванченко все-таки удалось добиться, чтобы Морозов показал на пять правильных домов и произнес нужные слова. После этого она сказала, что на улице писать неудобно и долго, и попросила всех участников проверки расписаться на пустом бланке протокола проверки показаний, который обещала заполнить позднее. Все подписали пустой протокол.

«Пошел бы в тюрьму, но не захотел»

После проверки показаний в Секиотове расследование стремительно завершилось: 28 марта 2016 года дело Валерия Морозова передали в Рязанский районный суд. Проблем в суде никто из сотрудников полиции не ждал. Но на втором заседании по делу прокурор запросил Морозову реальный срок. Тогда подсудимый сорвался и заявил, что ни в чем не виноват, а его дело было сфальсифицировано. 

«Ему эти оперативники, которые его подставили, сказали: „Не беспокойся, будет условное наказание“, — объясняет адвокат бывшего следователя Сергея Тарасова Александр Климов. — Когда дело возбудили, там [кража] с проникновением в жилье [была] — а это уже тяжкое [преступление], то есть он пошел бы в тюрьму. Ну он, естественно, в тюрьму не захотел». 

В тюрьму Валерия Морозова не посадили, спустя несколько лет он умер на свободе. Дату и причину его смерти «Важным историям» узнать не удалось, по словам Климова, это случилось в 2018 или 2019 году. «Важные истории» не смогли связаться ни с гражданской женой Морозова, ни с женщиной, которая сейчас живет в его квартире (вероятно, это его дочь).  

По словам адвоката правозащитной организации «Зона права» Дмитрия Герасимова, подобное в российском суде случается нередко. Но чтобы сотрудников, причастных к фальсификации дела, впоследствии привлекли к ответственности, «должен быть выявлен факт того, что они человека уговорили признаться [в преступлении], а он этого не делал». «По кражам не могу такой статистики привести, но по наркотикам достаточно много было дел, где это выявлялось, — говорит Герасимов. — Либо на следствии, либо в суде вскрывались некие обстоятельства: допустим, алиби человека — что он не мог быть в том месте, где нашли наркотики».

28 мая 2016 года Рязанский районный суд вернул дело Морозова прокурору, посчитав, что следователи составили обвинительное заключение с нарушениями. Обратно в суд оно уже не попало — дело в итоге прекратили в связи непричастностью Морозова к совершению преступлений. На следующий день начальник следственного отдела ОМВД по Рязанскому району Денис Даниленко собрал сотрудников на совещание и сказал: «Чтобы такого, как с делом Морозова, больше не было». 

Через год, летом 2017-го, задержали следователей Ольгу Иванченко и Сергея Тарасова. Незадолго до этого при попытке сфальсифицировать уже другое дело был задержан и Дмитрий Демин.

0,77 грамма и пять уголовных дел

В ноябре 2017 года Рязанский областной суд начал судить троих оперуполномоченных отдела уголовного розыска ОМВД по Рязанскому району: Дмитрия Демина, Антона Алпатова и их коллегу Александра Фоломина. 

Согласно приговорам (1, 2), Демин и Фоломин решили приобрести наркотики, чтобы подбросить их задержанным и инсценировать преступление. Оперативники проверили один из известных им тайников с закладками на автобусной остановке в деревне Секиотово. Там им удалось найти 0,77 грамма спайсов. Роль Алпатова в этом деле из приговора непонятна.

Найденные наркотики полицейские хранили в пепельнице служебного автомобиля, пока не попытались передать их неизвестному подельнику. Он должен был продать спайсы двоим знакомым, которых оперативники собирались задержать, — чтобы «повысить показатели раскрываемости преступлений» отдела. Как именно задержали самих полицейских, в приговорах не говорится. Связаться с Деминым, Алпатовым и Фоломиным «Важным историям» не удалось.

Дмитрия Демина обвинили в превышении должностных полномочий (ст. 286 УК РФ), незаконном хранении оружия (ст. 222 УК РФ), фальсификации доказательств (ст. 303 УК РФ) и незаконном хранении наркотических средств (ст. 228 УК РФ), Александра Фоломина — в превышении должностных полномочий и хранении наркотиков. Оба согласились на рассмотрение дела в особом порядке и сотрудничество со следствием. В результате в приговоре у них осталась только 228-я статья, оба получили условные сроки. Преследование оперуполномоченного Антона Алпатова, обвинявшегося только в превышении полномочий, суд прекратил. 

На суде над Дмитрием Деминым прокурор отметила его активное содействие следствию. По ее словам, показания Демина помогли выявить ранее неизвестные факты превышения полномочий, а также способствовали раскрытию преступной деятельности сотрудников полиции отдела МВД Рязани по Рязанскому району: всего в результате этого сотрудничества было возбуждено пять уголовных дел. В их числе, вероятно, были и дела Ольги Иванченко и Сергея Тарасова: следователей задержали за три месяца до суда над Деминым.

«Часто бывает, что одно задержание сотрудника правоохранительных органов тянет за собой новые эпизоды или дела на других сотрудников, — объясняет Дмитрий Герасимов из „Зоны права“. — У меня сейчас, например, есть в производстве дело, где сотрудники Росгвардии угрожали парню подкинуть наркотики. Парень им перечислял деньги на банковскую карточку, чтобы они его не привлекли к ответственности, и их поймали на получении денег. Карточку изъяли и стали смотреть, кто еще переводил на нее. Таким образом обнаружилось много эпизодов, когда люди отдавали деньги, чтобы их не привлекли к уголовной ответственности».

Бутылка пива «Русское»

Бывшего следователя Сергея Тарасова, который занимался делом Морозова всего два дня, обвинили в фальсификации доказательств и служебном подлоге. 23 января 2020 года Октябрьский районный суд Рязани приговорил его к четырем годам лишения свободы условно и запретил работать в органах в течение двух с половиной лет.

Корреспондентка «Важных историй» побывала на заседании Второго кассационного суда, который рассматривал кассационную жалобу Тарасова на приговор. Он и его адвокат Александр Климов рассказали, что дело против него предположительно возбудили из-за оперуполномоченных Дмитрия Демина и Антона Алпатова. После возвращения дела Морозова прокурору их уволили и лишили звания. По словам Тарасова и Климова, оперативники, вероятно, пошли на сотрудничество со следствием под давлением. 

В удовлетворении кассационной жалобы суд отказал, но Тарасов с Климовым планируют подавать новые, уже в Верховный суд. Адвокат утверждает, что его клиент ни в чем не виноват: его судили за то, что он якобы внес ложную информацию в протокол доследственной проверки. По словам Климова, когда Тарасов заболел, он этот протокол не закончил, и документ вместе с остальными материалами дела попал к Ольге Иванченко. Иванченко на суде подтвердила, что это она внесла в протокол ложные данные, — однако суд не принял ее показания во внимание. 

Главным доказательством вины Тарасова стали почерковедческие экспертизы, которые, по мнению Александра Климова, проводились с нарушениями. Часть экспертов определили в протоколе почерк Тарасова, часть указала, что точно определить, кто составил протокол, невозможно: «Суд говорит: нас устраивает вот эта экспертиза, которую выгодно [взять]».

Помимо ложного протокола, Сергею Тарасову вменяли появление в материалах дела той самой бутылки из-под пива «Русское»: якобы он внес ложную информацию об изъятии бутылки с дачного участка в протокол доследственной проверки, отправил бутылку на дактилоскопическую экспертизу и приобщил к делу как вещественное доказательство. 

История с бутылкой пива — самая загадочная в этой фальсификации. Следователь Ольга Иванченко говорила, что бутылку ей вместе с делом передал начальник отдела, а позднее она узнала, что перед экспертизой Дмитрий Демин подменил бутылку, найденную на месте преступления, на ту, из которой он заставил выпить подозреваемого Валерия Морозова. Сам Морозов и понятые заявляли, что на месте преступления полицейские никаких бутылок не изымали. Оперуполномоченный Демин тоже утверждал, что бутылки на даче не было: он сам ее купил, убедил Морозова выпить пиво, отдал бутылку Иванченко, а та, в свою очередь, передала ее Сергею Тарасову. 

Четверо понятых под давлением

Экспертиза установила, что множество подписей в материалах дела Морозова подделаны. Часть из них эксперты приписали следователю Ольге Иванченко, авторство других установить не смогли. 

Ни в ходе следствия, ни на суде Иванченко не признала вину и утверждала, что на самом деле провела все допросы и следственные действия. На ее защиту встали несколько коллег: одна показала, что видела, как Иванченко проводила допросы по делу, по словам другого, Иванченко не знала, что дело сфальсифицировано оперативниками.

Иванченко заявляла, что при расследовании ее дела на нее давили сотрудники рязанского Железнодорожного межрайонного следственного отдела и отдела собственной безопасности рязанского МВД. О психологическом давлении заявляли и выступавшие в ее защиту свидетели. В следственном управлении Следственного комитета по Рязанской области на момент публикации не ответили на запрос «Важных историй».

Сразу четыре свидетельницы защиты дали показания о том, что они участвовали в изъятии украденных с дач предметов у оперуполномоченного Дмитрия Демина. Как и почему эти предметы оказались у Демина, из их слов непонятно. Сам Демин настаивал, что у него ничего не изымали. Правда, одна из понятых, как следует из материалов дела, оказалась женой дяди Ольги Иванченко, еще одну из них «Важные истории» нашли в друзьях Иванченко на «Одноклассниках», фамилия третьей совпадает с фамилией женщины, которую Иванченко указала в своем профиле в «Одноклассниках» как сестру. Все они выступали понятыми не впервые. 

Жена дяди Иванченко Маргарита Белова дала показания, в которых заявила: перед судом к ней домой приезжали сотрудники следственного отдела и угрожали надеть на нее наручники, поэтому все документы она подписала не читая. Три другие свидетельницы тоже жаловались на давление со стороны следователей — в том числе написали заявление об этом в Генпрокуратуру. В ведомстве на заявление не отреагировали.

Ольга Иванченко ответила на сообщение корреспондентки «Важных историй» во «ВКонтакте», что публикация заметки принесет ей «душевную боль» и она все забыла, «как забывают плохие сны». Позднее она удалила это сообщение и написала: «Вы ошиблись адресом».

Двое крайних

Бывший следователь Сергей Тарасов считает, что его дело — политическое. «Просто решили наказать двоих человек — Ольгу [Иванченко] и его, — добавляет его защитник Александр Климов. — Она заявляла, что не хочет подавать [передавать дело Морозова] в суд, но руководство сказало — и все. У нас есть такая практика — действовать [давить] на следователя: подготовь документы, подпиши за кого-нибудь документы, то есть такие варианты мутные». 

Ольгу Иванченко обвинили по редкой статье о привлечении заведомо невиновного к уголовной ответственности за тяжкое преступление (ст. 299 ч. 2 УК РФ) — по закону за это дают от пяти до десяти лет лишения свободы. Также следовательницу судили по статье о фальсификации доказательств по тяжкому делу (ст. 303 ч. 3 УК РФ), которая наказывается лишением свободы до семи лет. В мае 2019 года суд приговорил Иванченко к четырем с половиной годам условно. Также ей на два года запретили работать в системе МВД. 

Адвокат Тарасова говорит, что его подзащитный оказался крайним в деле, которое на самом деле началось с полицейского начальства: «Они дали указания оперативникам, чтобы те создали дела, и оперативники начали искать людей, чтобы совершили кражу». По его словам, руководство просто «убрали»: уволился «с пенсией» начальник следственного отдела ОМВД по Рязанскому району Денис Даниленко, ушел и начальник районного ОМВД Роман Маркин. Согласно сайту управления МВД по Рязанской области, в январе 2017 года они еще значились руководителями соответствующих отделов, а в марте 2018-го их должности заняли другие люди, по данным сайта Wayback Machine. Ни Маркина, ни Даниленко не стали судить. На момент публикации материала в УМВД по Рязанской области не ответили на запрос «Важных историй». 

«В уголовно-правовом плане начальство [в таких случаях] обычно не страдает, — поясняет Дмитрий Герасимов из „Зоны права“. — Но могут в дисциплинарном плане объявить выговор или строгий выговор, что ненадлежащим образом организовали работу подчиненных. А у оперуполномоченных мотивация [фальсифицировать дела] очень простая: показатель работы сотрудников, в данном случае уголовного розыска, — количество раскрытых преступлений. У следователя тоже показатель — количество направленных в суд дел».

«Их [руководство] не посадили, потому что доказательства были только на словах, — говорит адвокат Александр Климов. — Не было никаких документов, ничего вообще. А они считали, что сделали все правильно».

«Мы знали, что в [областном] апелляционном суде все схвачено: там прокурор спокойно заходит в кабинет к судьям, говорит, давайте там [в приговоре] поменяем что-нибудь. И здесь [во Втором кассационном суде] так же, — жалуется после очередного проигранного суда бывший следователь Тарасов. — «Осудили невиновного человека, и продолжают, продолжают...»

Редакторы: Александра Зеркалева («Важные истории»), Дмитрий Ткачев («Медиазона»)