Ковид: новая волна

Вариант коронавируса, известный сейчас как омикрон, появился в базе Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) 24 ноября под именем B.1.1.529. Это рутинная процедура: ВОЗ собирает информацию о генетической эволюции коронавируса из разных стран. Первые образцы, содержащие геном нового варианта, были получены в ноябре прошлого года в Ботсване и ЮАР, но это вовсе не значит, что он зародился именно там. 

Откуда взялся омикрон?

Далеко не все страны обладают технологиями и ресурсами, чтобы расшифровывать геном достаточного количества образцов вируса. Лидеры — Великобритания, США и Австралия, а Россия, например, в этом списке занимает 23-е место. Так что данные о распространении каждого нового варианта в первые недели подобны поискам под фонарем: находят его те страны, что лучше всех ищут, хотя у соседей, возможно, он распространяется не хуже — просто секвенируют (расшифровывают геном) меньше. 26 ноября ВОЗ присвоила B.1.1.529 наименование омикрон и признала его «вариантом, вызывающим опасения». Опасения оказались обоснованными: омикрон вызывает самую мощную по скорости заражений волну практически во всех странах и вытесняет предыдущие варианты вируса.

Этот последний факт, на самом деле, хорошая новость. Дело в том, что вытеснение одного штамма другим совершенно не обязательно. Теоретически штамм предыдущей волны — дельта — и омикрон могли бы заражать людей одновременно, так как омикрон — пасынок на родословном древе коронавируса.

Декабрьская обзорная статья в журнале Science указывает, что среди предков омикрона нет ни одного из «знаменитых» вариантов, вроде альфы или дельты. Он сидит на отдельной ветке: ближайшие его массово распространенные родственники ходили по Земле еще в середине 2020 года. Омикрон очень особенный — только на «шипе» его 32 мутации по сравнению с уханьским вариантом коронавируса, из-за которого началась пандемия (для сравнения: у альфы было три мутации, а у дельты — две). 

Ученые предположили три возможных варианта его возникновения:

• в популяции с высоким уровнем распространения вируса, слабым диагностированием и секвенированием;
• в организме хронического больного (например, с подавленной ВИЧ иммунной системой);
• через обратную передачу от животных: вирус перекинулся на другой биологический вид, там мутировал и снова заразил человека. 

Все три сценария указывают на Африку. Африканские страны в большинстве своем очень бедные, в некоторых из них постоянно идет война, поэтому возможности массового тестирования и введения противоэпидемических мер ограничены. В Африке же сильно распространен ВИЧ — например, в Ботсване им заражена почти четверть взрослого населения. Наконец, в Африке более половины населения живет не в городах, поэтому контакт с дикой природой там обычное дело.

Правда ли, что омикрон мягче других вариантов ковида?

По данным приложения, собирающего данные о симптомах ковида (там уже отметились более 4,7 миллиона человек), симптомы омикрона обычные – насморк, головная боль, усталость, чихание и боль в горле. Потеря обоняния не является обязательным индикатором, омикрон может протекать и без нее.

Омикрон точно более заразный — например, в Великобритании число случаев в фазе роста удваивалось каждые три дня (для сравнения: число случаев дельты удваивалось раз в 11 дней), а в США на пике вирус находили более чем у миллиона человек в день. Причем заражаются и привитые, и переболевшие. Почему омикрон такой заразный, неясно — возможно, ему помогает способность хорошо сохраняться во внешней среде. Исследование японских ученых показало, что на коже и на пластике он живет дольше, чем предшественники.

Волна у омикрона более короткая. Предварительные данные показывают, что, например, в Великобритании и ЮАР с начала резкого роста до достижения пикового значения заболеваемости прошло чуть больше трех недель, в то время как для предыдущих штаммов этот срок был примерно вдвое больше. 

Однако насколько именно омикрон опаснее других вариантов вируса, сказать трудно — условия распространения изменились. В большинстве стран предыдущие волны пандемии встречали жесткими карантинными мерами: запретом на массовые мероприятия, переходом на удаленную работу и обучение, закрытием ресторанов и т.д. В волну омикрона ограничения вводят совсем немногие страны (например, Норвегия, где переболевших совсем мало).

По своим последствиям омикрон не легче других видов ковида. На первый взгляд, это утверждение контринтуитивно: ведь на гигантское число заразившихся приходится на порядок меньше смертей, чем раньше. Но дело в том, что другие штаммы распространялись, когда значительная доля населения обладала «наивным» иммунитетом, то есть не переболела и не привилась. Прививочная кампания в развитых странах и волна дельты в менее развитых странах практически уничтожили эту прослойку, сейчас омикрон ее доедает. Благодаря иммунитету, доля тяжело болеющих и умирающих оказывается меньше. 

Среди детей доля имеющих иммунитет меньше, чем среди взрослых — детей меньше прививали и часто переводили на удаленную учебу. Теперь школы работают в обычном режиме, поэтому общее число зараженных среди несовершеннолетних сильно выросло – а за ним и число госпитализаций.

Прививка защищает от тяжелого течения омикрона, но не от заражения. Прошлые штаммы обходили привитых стороной, а омикрон нет. Но шансы оказаться в больнице с омикроном или умереть от него у привитых на порядок ниже. Вот почему ВОЗ призывает продолжать вакцинацию. 

Почему пораженные омикроном страны отказались от локдаунов?

Еще одна особенность этой волны — с ней меньше борются карантинными мерами. От введения ограничений отказались даже такие любители локдаунов, как Германия и Италия (ношение масок в транспорте и в людных местах остается обязательным). На это есть несколько причин.

Во-первых, pandemic fatigue — «усталость от пандемии». Люди устали от ограничений на свободу передвижения и на общение, а экономики — от убытков, вызванных этими ограничениями. При этом государство так хорошо компенсировало эти убытки, что в 2021 году в Евросоюзе инфляция составила невиданные 5 %, а в США — 7 %. Это ограничивает возможности правительств по дальнейшей поддержке населения. 

Во-вторых, массовая вакцинация позволила радикально снизить число тяжелых случаев. Поэтому в волну омикрона не повторяются картины весны 2020 года — не справляющиеся с потоком гробов крематории, массовые смерти медиков, переполненные больницы с койками в коридорах. А раз нет страха — нет и поддержки локдаунов. Их соблюдение, несмотря на штрафы, зиждется не на силовых мерах, а на общественном консенсусе. Если такого консенсуса нет, меры не будут работать, а скорее спровоцируют недовольство. 

В-третьих, многие страны и так живут в режиме локдауна для непривитых. В авангарде снова Германия и Италия, где без сертификата о вакцинации или свежего отрицательного теста невозможно даже зайти в магазин, не говоря о транспорте, ресторанах и прочих общественных местах. Сомнительная с точки зрения прав человека мера позволяет дожимать вакцинацию и бустеризацию до высоких уровней (на конец января в Италии хотя бы одной дозой привиты 83,3 % населения, в Германии — 74,3 %, бустер получили почти половина жителей). Противники такого подхода приводят в пример страны, где высокого уровня вакцинации удалось добиться без дискриминации непривитых — Испанию, Норвегию, Голландию, Португалию и другие. В обоих случаях высокий уровень вакцинации позволяет избежать всеобщих локдаунов.

Впрочем, ситуативных локдаунов это не отменяет. При локальном подъеме заболеваемости отдельные классы школ переходят на дистант (значит, дома должны оставаться и родители), общественный транспорт работает в усеченном режиме из-за болеющих водителей и т. д.

Насчет того, правильный ли это выбор — предоставить вирусу относительно свободно распространяться, единства мнений нет. Одни говорят, что коронавирус становится эндемичным (то есть нам от него уже не избавиться) — главное, чтоб он не перегружал больницы, а со всем остальным можно и нужно учиться жить. Другие возражают: эндемичный не значит безопасный. Эндемичные ВИЧ, полиомиелит, туберкулез убивают миллионы людей. В случае с ковидом остаются неясными долгосрочные последствия, особенно для детей и молодых людей, которые в омикрон-волну начали массово болеть из-за отсутствия ограничений. Врачи предупреждают, что мир входит в эру ковид-ассоциированных болезней. И это не только «долгий ковид», случаев которого будет больше с ростом заболеваемости, но и тромбозы и болезни, связанные со снижением иммунитета. Эти вопросы не снимает и появившееся наконец лекарство, надежно позволяющее избежать госпитализации даже у групп риска. Нетяжелое течение не означает, что ковид пройдет бесследно.

Чего ждать от омикрона в России?

Из очевидного: скорость распространения короны будет выше, чем в предыдущие волны. Все остальное неясно. Прогноз по госпитализации, смертности должен базироваться на исторических данных, а их по России практически нет. Хронически заниженное число не только заболевших, но и умерших – и практически отсутствующие данные о госпитализациях – не дают возможность предсказать тяжесть ситуации в омикрон-волну. 

Еще два неизвестных — число переболевших (из-за недоучета числа заразившихся) и число привитых (из-за манипуляций с вакцинным сертификатами). Но даже обрывочные данные не настраивают на оптимизм. Официально в России привито 47,5 % населения, а бустерную дозу получили 6,3 %. Невозможно предугадать, какой процент из непривитой половины уже переболел, а кто остается носителем «наивного» иммунитета, для которого омикрон чуть менее опасен, чем дельта (но все же значительно более опасен, чем для привитых). Дальнейшие игры со статистикой ситуацию не улучшают. 

Оценить собственный риск заражения омикроном можно было бы, видя статистику по своему региону: число положительных тестов и число госпитализаций в динамике, растут они или падают. Но этой информации нет — как нет и культуры вводить мягкие ограничения, вроде ношения масок.

Тяжесть волны омикрона в России определит система здравоохранения. Если она выдержит загрузку, возможно повторение европейских графиков с небольшим ростом смертности на фоне очень высокого роста заболеваемости. Но если она не выдержит, возможно повторение сценария катастрофической волны конца 2020 года и общий рост избыточной смертности из-за невозможности оказывать медицинскую помощь по не связанным с ковидом причинам (особенно с учетом того, что омикроном массово заболеют и медики, как это уже произошло в других странах). 

Россия держится в лидерах самых разных печальных рейтингов смертности. Об этом говорят данные избыточной смертности с начала пандемии до конца 2021 года, которые собирают в общую базу Калифорнийский университет в Беркли (США) и Институт демографических исследований общества Макса Планка (Германия). Среди стран, данные о которых доступны в этой базе, Россия по избыточным смертям на 100 тысяч человек уступает только Болгарии и Сербии: 745 против 895 и 762 соответственно. Это очень много, для сравнения: в США эта цифра 322, а в принявшей на себя первый удар пандемии Италии — 289 (и это с учетом гораздо более пожилого населения). Кроме того, Россия в лидерах по недоучету ковидных смертей: избыточная смертность с апреля 2020-го приближается к 1,1 миллиона (первое место), а официально жертвами ковида признаны лишь около 300 тысяч человек.