3 февраля Минюст включил в реестр «НКО — иностранных агентов» алтайскую общественную организацию «Туба калык (Тубалары)»*, которая занимается проблемами тубаларов — одного из древнейших народов Сибири. Это произошло ровно через месяц после того, как Владимир Путин объявил 2022 год Годом культурного наследия народов России.
Это не первый подобный случай: в 2015 году в список «иностранных агентов» попала общественная организация «Центр содействия коренным малочисленным народам Севера», а в 2016-м Минюст объявил «иноагентом» фонд «Батани», который помогал коренным народам Севера, Сибири и Дальнего Востока. Обе организации впоследствии были ликвидированы.
Между тем еще пять лет назад 75 % представителей коренных малочисленных народов заявляли о нехватке государственного финансирования на сохранение их культуры и традиций. «Важные истории» поговорили с помощником председателя «Туба калык» [мы вынуждены убрать имя, так как «Важные истории» признаны в России нежелательной организацией] о том, чем занимаются российские организации, помогающие малым народам, почему они не получают должной поддержки от государства и как планируют выживать без зарубежных грантов.
— Сколько в России осталось представителей народа тубаларов?
— По официальным данным (по переписи населения 2010 года. — Прим. ред.), нас около двух тысяч — 1956 человек, все проживают в Республике Алтай. Но фактически нас больше. У многих, кто переехал и поменял фамилию, корни тубаларские, бабушки и дедушки тубаларами были.
На переписи населения [в 2021 году] мы призывали представителей народа называться именно тубаларами. В России есть целевая программа для малочисленных коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Финансирование по ней определяется по численности народа. Например, ненцев [в стране] — 38 тысяч, они во многих регионах проживают. И на каждого человека там [в бюджете программы] определенная сумма заложена. А мы в этой программе не учитываемся, юридически мы называемся «в том числе» — то есть «алтайцы, в том числе тубалары, челканцы и теленгиты». Мы отдельным народом не считаемся. А мы хотим создавать учебники, выпускать буквари по этой целевой программе, а не использовать для этого зарубежные гранты.
— С какими вообще проблемами сталкиваются тубалары и другие малочисленные народы России, почему они нуждаются в особой поддержке?
— Мы обрусеваем, ассимилируемся. Мы живем в местах, где в 1960–1970-х годах шло освоение леса, здесь много лесхозов, поэтому много русского населения приехало в наши районы. Теперь молодежь совсем мало разговаривает на своем родном языке (тубалары — тюркоязычный народ. – Прим. ред.). Из-за этого мы и буквари, и разговорники, и книжки выпускаем, и диски с музыкой, чтобы не забылись наши традиции и культура. Если язык совсем исчезнет, мы потеряем свою идентичность и «размоемся» по просторам России, будем просто россиянами. Мы же многонациональная страна, около 100 наций в России проживает. Хотим, чтобы в этом была какая-то доля тубаларов.
— Как эти проблемы решает «Туба калык»? Чем еще, кроме выпуска книг и дисков, занимается ваша организация?
— Мы занимаемся информационно-правовой помощью коренным малочисленным народам. Например, мы помогаем тубаларам подавать исковые заявления, оформлять справки, помогаем непосредственно в судах. Все сейчас ходят в суды, чтобы установить свой статус и права как тубаларов. До 2000-х годов юридически такой самостоятельной национальности не было — мы все в свидетельствах о рождении записаны как алтайцы. Коренные малочисленные народы уходят на пенсию на пять лет раньше, Путин им оставил пенсионные льготы, поэтому люди и судятся, чтобы определить свой статус (по постановлению правительства, социальная пенсия по старости выплачивается в 55 лет мужчинам и в 50 лет женщинам из списка тех малочисленных народов Севера, которые проживают в утвержденных в перечне районах, в частности тубаларам из Турочакского района Республики Алтай. — Прим. ред.).
Также информационно помогаем: оповещаем народ о новых федеральных законах и постановлениях через свои источники. И мониторим лес, экологию.
— Почему у вас возникла потребность заниматься экологическими вопросами? В социальных сетях «Туба калык» пишет, что «с вырубкой кедра происходит исчезновение тубаларов: теряется культура, язык и традиции». Как это связано?
— Кедр — это основное дерево, которое кормит нас. Тубалары шишки собирают, продают и на вырученные деньги живут. Они живут в тайге, у каждого свой определенный лог или место, которое занимает отдельная семья, они компактно проживают и собирают орешки. Охота, рыболовство и собирательство — это наши основные виды деятельности. Животные в тайге тоже питаются плодами ореха. А если не будет кедра, эта цепочка может прекратиться: начиная от белки, соболя, марала, заканчивая тубаларами.
Из-за этого нас в иностранные агенты и включили. Мы через фонд [Всемирный фонд дикой природы — WWF] выиграли грант на обучение общественников из числа тубаларов — чтобы они смотрели за своей территорией, чтобы там незаконно не вырубали лес. Сейчас же запрещено валить кедр (природоохранные законы запрещают рубить кедр в орехово-промысловых зонах в Республике Алтай, разрешены только санитарные вырубки. — Прим. ред.). Они смотрят: если лес больной, то можно вырубать, а если не больной, то закон нарушен. Вот этому мы и обучали свой народ. Ездили в тайгу в экспедицию и смотрели, где происходят большие вырубки леса, таких много оказалось.
А кто еще будет это контролировать? Есть лесхоз, который контролирует, но должна быть еще общественность, чтобы сами местные жители смотрели за лесом. Если жители не будут охранять лес, то все спилят и вывезут, а потом из-за этого будут речки мелеть, и рыбы не будет, и жить не сможешь на этой территории. Мы убеждаем всех, чтобы проявляли сознательность и берегли лес.
— На какие еще средства, кроме грантов, живет организация?
— Только гранты. Иногда бывают пожертвования, но очень редко. Бухгалтера у нас своего нет, невыгодно его держать. Иногда просим своих богатых сородичей. Но это раз в год бывает, потому что у нас все или пенсионеры, или неработающие.
— Почему возникла потребность обращаться за помощью в зарубежные фонды, а не в местные?
— Ну вот скажите, у нас кроме Фонда президентских грантов еще какие-то фонды экологией занимаются? А у нас [«Туба калык»] или культурные цели, или просветительские, или экологические. Мы другие-то сферы не можем затронуть, потому что не в силах все охватить.
И больше на коренные народы смотрят за границей. У России вот какое отношение ко всем коренным народам: где они проживают, там есть полезные ископаемые. Например, в Кемеровской области, там, где живут телеуты и шорцы, — уголь. Где живут ненцы и ханты — там газ. У нас, где живут тубалары, — там золото и лес. Понимаете? И когда [государству] нужно тыкнуться [за полезными ископаемыми], у нас спрашивать надо.
Мы, например, последние слушания по золотодобыче «зарезали». Мы как общественники добились этих слушаний, и все коренные народы — челканцы, теленгиты и тубалары — съехались и сказали: «Мы против того, чтобы добывать в наших реках золото». Потому что для золотодобычи используют химию, для них [предприятий] это выгодно, а у нас все это в речке остается. А мы же туристический регион, в прошлом году два миллиона человек посетили наш Горный Алтай. И наша цель — не засорить, не запоганить нашу родину, чтобы было красиво и чисто. Мы хотим, чтобы не было влияния промышленности на наши земли и чтобы к нам бережно относились.
Мы даже получали грант от Организации Объединенных Наций (ООН), чтобы сохранить наши национальные песни. Мы собрали коллектив женщин, съездили в деревни, записали тубаларские напевы, выпустили 300 дисков. У меня всего один диск остался, большой спрос был на них. И сейчас почти во всех сельских советах уже поют эти песни, и в интернете многие их перепевают по нашим фонограммам. Это наша заслуга и помощь ООН.
В тот раз (в 2015 году после получения гранта ООН. — Прим. ред.) мы отбились от Минюста. Они тогда начали проверку, выясняли, с какой целью мы завели валютный счет. Мы так и писали в объяснительной, что Советский союз был основателем ООН (одной из первых стран, которая вошла в состав ООН. — Прим. ред.), а Россия — это преемник СССР. Если мы запрещаем таким организациям помогать коренным малым народам, то зачем тогда вообще основывали эту структуру? Тогда нас не стали в «иностранные агенты» записывать, хотя закон уже был (закон об «НКО-иноагентах» приняли в 2012 году. — Прим. ред.), а теперь ни с того ни с сего признали.
— Как вы будете действовать после признания «иностранными агентами»?
— Мы хотим сперва получить официальные документы, чтобы нам разъяснили, на каком основании мы стали «иноагентами», в чем мы не правы и почему мы плохие. Как только эту бумажку получим, будем искать помощи, чтобы оспорить статус в суде. Если не получится, то мы закроемся. Этот как клеймо будет, вы что? Мы и так уже на всю Россию прославились.
— С какими последствиями может столкнуться ваш народ, если вы закроетесь?
— Совсем прекращать деятельность мы не будем. Откроем новую организацию, заново соберем народ. За нами люди. Они уже переживают, весь вечер мне названивали, спрашивали, что, как, узнавали, нужна ли помощь. Мы поговорили и решили, что идем до конца, правда за нами.
— Есть ли теперь у людей из других организаций, которые тоже занимаются проблемами коренных малых народов, страх, что после вас и они могут оказаться в списках «иностранных агентов»?
— Да, звонят, говорят: «Если ваша организация кому-то наследила, значит, следующими будем мы, а потом другие». У нас же у разных родов и общин есть свои некоммерческие организации. Есть организации, которые представляют другие малочисленные народы: челканцев, теленгитов. Они ровно такие же, как мы, а значит, за ними тоже могут прийти. Тенденция такая, что государство может так сделать.
— Чтобы избавиться от статуса «иностранного агента», необходимо полностью избавиться от иностранного финансирования. На что в таком случае будет выживать организация?
— Без помощи государства и других источников мы никак не выживем. Нам нужно финансирование, чтобы строить обрядовые помещения, чтобы делать костюмы, издавать азбуки, записывать народные песни. Для всего этого нужны средства. Чтобы наш народ был жемчужиной на торте для России. Чтобы вы приехали к нам в гости и мы искусно вам показали свою культуру, традиции, чтобы вы были в восторге от нашей кухни, чтобы сохранение нашей идентичности осталось.
Сейчас уже, наверное, гранты не будем брать, это опасно. А где тогда брать помощь — этот вопрос остается открытым.
Я не знаю российских фондов, которые заинтересованы в сохранении наших лесов. Всемирный фонд дикой природы давно сотрудничает с Республикой Алтай и Горным Алтаем, но их «иноагентом» не признают, а нас признали, странно. WWF официально работает на Россию, раздает гранты.
Значит, может, дело в политике? Может, мы сказали что-то неправильно? У нас, тубаларов, просто натура такая, характер такой непробиваемый. Но мы нигде ничего против России и против власти не говорим. И организация, и тубалары никого ни к чему не призывают. И мы действуем открыто, не прячемся за спины.
* организация признана НКО — иностранным агентом