В 2021 году давление властей России на независимые СМИ и журналистов резко возросло. Издания и журналисты получают статус «иностранных агентов», а расследовательское медиа «Проект» и вовсе было признано «нежелательной организацией». Из-за этого некоторым СМИ приходится закрываться, а репортерам уезжать из страны. «Важные истории» поговорили с абитуриентами, поступившими на факультет журналистики разных вузов, чтобы узнать, почему в такие сложные для журналистики времена они выбрали эту профессию и боятся ли они преследования со стороны властей.
Иван Шарков, 18 лет, Реутов. Поступил на факультет журналистики МГУ
Это был довольно спонтанный выбор попробовать журналистику. Я попал в летний лагерь, готовился к олимпиаде школьников по литературе. Там мне подсказали, что существует Школа юного журналиста при МГУ. Я туда поступил и за два года, пока я там учился, влюбился в журналистику и понял, что если я где-нибудь и смогу реализовать все свои таланты, то это будет именно журналистика.
В последний год у нас с командой [бывших учеников ШЮЖа] идет работа по созданию студенческого СМИ Octopus. Мы довольно активно освещали митинги в поддержку Навального, вели онлайн-трансляции. Сейчас ушли на небольшие летние каникулы, но до этого писали довольно большие тексты о политической ситуации в стране, о культуре, о социальных проблемах — и в каком-то отношении были тем самым независимым СМИ, против которых сейчас объявлена война. Просто маленьким и незаметным.
Придя на журфак (имеется в виду Школа юного журналиста. — Прим. ред.), я еще не до конца понимал сути политического процесса в России, не понимал сути журналистской профессии. На первой лекции я услышал, что журналистика — это четвертая власть. И мне показалось, что это очень классно участвовать в жизни своей страны, влиять на ее какие-то внутренние процессы, указывать власть имущим на их ошибки и требовать их исправления. Меня очень увлекала мысль, что я могу каким-то образом — гласностью, силой слова — улучшить жизнь людей.
Плюс ко всему мне всегда нравилась перспектива какого-то политического участия непосредственно в электоральных процессах. И мы прекрасно понимаем, что, допустим, в 90-е участие журналистики в электоральных процессах было очень высоким. Ельцинское «голосуй или проиграешь» (лозунг президентской предвыборной кампании Бориса Ельцина в 1996 году, во время которой некоторые СМИ пытались дискредитировать оппонента Ельцина — кандидата от КПРФ Геннадия Зюганова. — Прим. ред.) — это что-то, что я хотел бы повторить. Но сейчас я имею полное представление о том, что есть Россия, — ну настолько полное, насколько могу иметь. И понимаю, что я немного ошибся. Но отказываться от своего призвания я не очень хочу.
Мне очень нравится «Дождь», и я очень вдохновился приходом на «Дождь» Тихона Дзядко, потому что он вернул жизнь в телеканал. Безусловно, [нравятся] журналисты «Новой газеты», которые осознанно шли и идут на риски. Они пишут на острые темы, понимают, что могут поплатиться за это, но продолжают говорить о том, что и считают важным. Если мы говорим о старой гвардии, то это, безусловно, Анна Политковская, ныне покойная. Если мы говорим о настоящем времени, то это, конечно, Лена Костюченко, которая пишет очень острые статьи и при этом не боится открыто говорить о насущных проблемах.
Я изначально понимал, что журналистика не очень прибыльная профессия, поэтому экономический аспект этого вопроса отходит на второй план при размышлениях о том, готов я работать в независимой журналистике или нет. Что касается политического давления, так было всегда: люди, которые говорят правду, подвергались в России давлению. Год за годом, столетие за столетием журналист или человек, который в принципе имеет какую-то страсть к тому, чтобы говорить правду, кладет свою голову на плаху и ждет, упадет ли что-либо на его шею. Да, это определенная миссия.
Но опять же я наблюдаю за политическим давлением на «Дождь» и в то же время смотрю на реакцию моих, получается, уже сокурсников, моих ровесников и понимаю, что они искренне сопереживают происходящему с «Дождем». И когда задаешь ребятам вопрос, куда они хотят идти работать, чему они хотят посвятить свою жизнь, то не слышишь в ответ Первый канал, второй канал, Russia Today. Тех, кто работает там, никто из моего окружения не любит, никто не готов идти вслед за этими людьми, следовать их примеру. В то же время мы видим настоящую независимую журналистику, которую прессуют, но которая бесконечно симпатична. Она захватывает сердца молодых людей, из которых потом получится новое поколение.
Дарья Черенцова, 18 лет, Москва. Поступила в НИУ ВШЭ на факультет коммуникаций медиа и дизайна по направлению «журналистика»
[С решением поступать на журфак] я определилась относительно недавно, в 10-м классе. У меня был курс в 10-м классе, посвященный журналистике, — на истории культуры есть такой специальный блок. Я в это погрузилась, и мне показалось, что это мое и нужно продолжить в этом как-то развиваться.
Сейчас я для себя определила, что хочу развиваться в арт-журналистике, в светской журналистике: писать о культурных мероприятиях, театре, выставках — нечто подобное.
Конечно, слежу за происходящим с независимыми СМИ, за тем, как преследуют журналистов. Я даже пыталась в этом месяце немного отдохнуть от новостей, от всего этого ужаса, но все равно это невозможно сделать: до меня доходят все эти новости, например насчет «Дождя».
Конечно, это меня совсем не радует. У меня, наверное, лишь одна позитивная мысль: все дойдет до какой-то точки, когда люди не смогут больше терпеть, и что-нибудь да изменится.
Софья Ершова, 17 лет, Барнаул. Поступила на факультет журналистики МГУ
Я решила [поступать] совсем недавно, потому что до 11-го класса совершенно не интересовалась журналистикой. Но я всегда писала рассказы, мне нравилось писать, и я поняла, что могу применить этот навык именно в этой профессии.
Сейчас я уже переосмыслила свои занятия, свои хобби, и меня привлекает именно журналистика. Для меня предпочтительнее две области — социальная журналистика либо с политическим уклоном.
Я очень часто читаю «Такие дела» — это СМИ с благотворительной направленностью. Пока я себя еще не успела попробовать в профессии, но вообще было бы интересно поработать в ТАССе. У меня знакомая с факультета журналистики была там на стажировке: она говорит, что там и коллектив хороший, и очень интересная работа, многогранная.
Я слежу [за новостями о давлении на журналистов] достаточно внимательно, потому что, по крайней мере, ситуация с «иностранными агентами» для меня, как бы я ни пыталась в ней разобраться, чересчур странная и далеко не оптимистичная. С одной стороны, это как-то пугает, потому что перспектива для работы как-то сужается под гнетом всего этого. С другой стороны, появляется какой-то вызов. Попробовать что-то такое, к чему нельзя будет прикопаться, но через что все равно можно будет нести свою идею.
Ольга Егитова, 17 лет, Новосибирск. Поступила в Новосибирский государственный университет на направление «журналистика» в Гуманитарном институте
Я приняла решение поступать на журналистику в июне, как только увидела результаты экзаменов. Это была немножко вынужденная ситуация. [Изначально] я хотела поступать на режиссера документального кино. Но с моим набором предметов и с количеством баллов смогла поступить только на факультет журналистики. К тому же на журфаке я могу получить похожие навыки, которые потом могут пригодиться.
Для себя я приняла решение, что чисто журналистика не для меня. Я, конечно, попробую, я еще не знаю — может, и передумаю. Но на данный момент я себя журналистом в типичном понимании не вижу.
Я занималась в медиашколе уже несколько лет — это такая внешкольная деятельность. И я примерно знаю, что такое журналистика. Но, конечно, это школьная пресса, которая отличается от «взрослой», «настоящей», но примерно я представляла, куда я иду. Я очень люблю издание «Холод» и достаточно часто читаю тексты, которые они публикуют. А так стараюсь в целом новости [читать] в ленте из разных СМИ — «Медуза» и просто городские новосибирские издания.
Я очень много думала [о давлении на прессу] как раз во время вступительных испытаний, у меня даже были бессонные ночи в раздумьях о том, нужно ли мне вообще идти на этот факультет, что вообще будет с профессией. Когда ты читаешь новости, сколько СМИ признали «иноагентами», каких журналистов посадили — это вызывает вопрос, а точно ли мне нужно туда соваться? Но меня это не остановило от того, чтобы вообще не попробовать.
Нам даже на [подготовительных] курсах [в НГУ] преподаватели, с которыми мы обсуждаем повестку, говорили: «Мы поймем, если вы не пойдете в журналистику, а пойдете на что-то смежное».
Михаил Масеев, 18 лет, Москва. Поступил в НИУ ВШЭ на факультет коммуникаций медиа и дизайна по направлению «журналистика»
Я понял, [что хочу поступать на журфак], наверное, году в 2017-м. Может быть, даже чуть раньше. Мне всегда было интересно писать тексты, при этом мне казалось, что это классно — быть журналистом, потому что ты всегда находишься в центре событий, освещаешь их.
Я учился в предуниверсарии РГГУ, мы фактически создали с нуля медиацентр предуниверсария. Еще учился в Школе юного журналиста при МГУ. У нас было задание на одной из специализаций, и мы создали небольшое СМИ Octopus. Изначально мы должны были писать про дизайн, архитектуру и прочее. Но в итоге, когда уже выпустились из ШЮЖа, мы перешли на более политические и социальные темы. Сейчас мы ушли в телеграм, открыли тикток-аккаунт.
Мне нравится, конечно, «Новая газета», потому что они делают очень классные расследования и это действительно серьезная работа. При этом они довольно сильно рискуют, поднимая такие острые темы, и это классно. «Медуза», конечно, — они мне нравятся тем, что у них много новых форматов, и тем, как они строят тексты, всякие подсказки.
Я в целом смотрю [на будущее независимой журналистики] оптимистично, потому что если есть спрос, если есть люди, которым нужны независимые СМИ, нужна правда, нужна объективная информация, то журналистика все равно останется. Сколько бы СМИ сейчас государство ни пыталось закрыть, все равно: закроют одних — появятся новые. Это, конечно, сложный, крайне неприятный процесс, но мне кажется, что в целом всё будет хорошо.
Поступающие, с которыми я общался, — это не только люди из Вышки, это в большей степени люди из МГУ, с которыми я учился в ШЮЖе, люди из моей школы, которые тоже поступили на журналистику, — это все очень целеустремленные люди, которые действительно хотят каких-то изменений, которые хотят делать свободную журналистику.
Редактор: Роман Анин